Уже третьего января я впервые погуглила «прерывание беременности на раннем сроке». Пока еще совсем рано, можно просто выпить таблетку, прогестерон не будет выделяться и всё закончится. Никаких сомнений и страхов, ты же хотела оставить их в прошлом году. Просто не думать об этом, как будто этого не было. Но это было. Ты не сможешь. Ничего страшного, это просто планирование семьи, не более. У нас еще будут дети. Года через два. А что изменится за два года? Почему не сейчас, ведь он уже есть.
Каждое утро я просыпалась со смутным ощущением счастья от своего нового состояния, затем накатывала паника, потом включалось рацио и убеждало меня, что минусов тут больше чем плюсов. Иногда рацио не побеждало. Каждый вечер перед сном мы, конечно, обсуждали с Егором все мои волнения. Глупо было бы притворяться, он не рассказывал мне на ушко, как все у нас будет хорошо вчетвером, не гладил живот и не выбирал имена. Но он убеждал меня, что сомнения – это нормально, что, мы, конечно, справимся, что да, это перемены, а любые перемены – это хорошо, но и трудно. Легче от этого, правда, все равно не становилось. Кроме того, получив официальное одобрение, организм начал меняться – грудь росла и болела, температура держалась 37,4. Шестого числа мы съездили к друзьям, у которых на тот момент был четырехмесячный сын. В своем неуравновешенном состоянии и страхе я заметила только, что подруга выглядит уставшей и по ее собственным словам «ничего не успевает, на себя и друзей вообще не остается». На обратном пути я решительно поделилась с мужем планом прекращения всех этих страданий и метаний. Да, мы не та семья, где друг другу пишут трогательные письма, мы поддерживаем друг друга в любых решениях и иногда, вероятно, зря. Отговаривать он меня не стал.