Олечка и Максим стали родителями!!РодыПроснулась я от внезапной и резкой боли в животе. Машинально посмотрела на часы — 14.50. Не очень понимая, что происходит, встала и хотела походить, но не смогла — так было больно. Позвонила Нине Федоровне, трубку взяла незнакомая женщина и сказала, что Нина Федоровна занята на родах (дежурство как-никак) и позвонит сразу, как освободится. О том, что начались схватки, я не думала, наоборот, всячески опровергала эту мысль, так как, по моим представлениям, схватки должны были быть периодическими и поначалу безболезненными, а у меня низ живота болел сильно и постоянно. Попыталась вспомнить, чему учили на курсах, подышала "собачкой", немного помогло. Достала привезённые из дома массажные мячики, стала массировать поясницу. Так прошёл час. В четыре позвонила Нина Федоровна. В ответ на мои жалобы обещала придти сразу, как сможет, сказала, что много родов сегодня. Ожидая её, мы с мячиками и "собачкой" пролежали в пустой палате ещё час. Без скольки-то пять Нина Федоровна зашла за мной, и мы пошли в смотровую. Я легла на кушетку, она стала меня осматривать, и тут я увидела, как она меняется в лице. А потом я услышала то, что так ждала услышать вот уже две недели: "Олечка, это роды. Раскрытие три сантиметра". От неожиданности и радости я напрочь забыла про боль, а Нина Федоровна уже командовала пришедшим медсестрам ОПБ: "Бегом на клизму и готовьте документы, переводим срочно". Я пулей кинулась собирать вещи, потом мне сделали клизму и оставили в положенном месте. Тут я заметила, что живот болит всё-таки не постоянно, а периодически, схватки были с интервалом минуты в три. Отсидев положенное время, я сходила в душ и пошла в палату за вещами. Но там меня скрутило так, что я не смогла встать. Вот тогда стало немножко страшно: наслушалась я рассказов о том, что роды длятся по 12 часов, а у кого-то и все 24, и поняла, что не выдержу, у меня-то всего третий час пошёл. В голове мелькнуло "Блииин... На что я подписалась?". И тут, каюсь, я проявила малодушие: сказала Нине Федоровне, что боль очень сильная, что вообще-то я дисциплинированная и терпеливая, но сейчас вот прям не могу, а сколько ещё времени это будет продолжаться — неизвестно. Нина Федоровна сказала медсестрам уколоть мне но-шпу, что и было сделано (кубик но-шпы в такой ситуации - слону дробина, конечно). Медсёстры ещё посмеялись: нежная, дескать, барышня, только начала рожать, а уже обезболивание просит, но я знала, что 12 часов в таком режиме не выдержу. Забегая вперёд, скажу, что это был первый и последний применённый в родах медикамент. Сдав кровь из вены, я взяла вещи и вместе с Ниной Федоровной отправилась в предродовую. Раньше я думала, что это просто палата, но предродовая больше напомнила мне операционную, наверное, из-за яркого света и большого количества людей в белых халатах. Из четырёх кроватей две были заняты. На дальней лежала девочка, у которой уже были потуги, с ней сидела Ольга Генриховна Рубцова, зав. ОПБ. Я подошла к своей кровати, облачилась в выданную мне рубашку, легла и встретилась взглядом с девочкой, лежавшей на соседней кровати. Она лежала вся в капельницах, посмотрела на меня грустно-грустно и почти шёпотом сказала "Я здесь с девяти утра". Я машинально глянула на большие электронные часы на окне - 18.30 и выдохнула "Сочувствую". В голове опять пронеслось: "Если и я так...". Фраза осталась незаконченной, потому что подошла новая схватка. После неё в телефоне увидела смс от мужа: "Солнышко, я с тобой! Мы скоро приедем". Кто мы? Куда приедем? Зачем? Сил хватило, чтобы наскоро написать: "Не надо, нет смысла. Выключаю телефон. Увидимся :-*" и нажать на кнопку отключения. В это время мимо шла Нина Федоровна, которая сказала: "Оль, а чего ты не походишь или на мячике не попрыгаешь? Может, полегче будет...". Я ответила, что лучше полежу, про себя подумав, что не встану сейчас, даже если очень захочу. Через полчаса появилось новое ощущение — потуга. Когда я сообщила об этом Нине Федоровне, она, сделав недоверчивое лицо, сказала: "Уже? как будто бы рано... Ну, давай посмотрим". И снова во время осмотра она изменилась в лице. И сказала всего две фразы, первую мне — "Полное открытие" (с трёх сантиметров чуть больше, чем за час), а вторую — акушерке Людмиле Александровне: "Готовьте стол". Дальше всё было как будто не со мной. Стол? Уже? Почему так быстро? Куда делась боль? Мне сказали попробовать потужиться, я честно отработала пару схваток. В этот момент Нине Федоровне нужно было отойти, она позвала акушерку Веру и попросила посидеть со мной немножко "чтоб не проспать момент, когда нужно идти на стол". Вера села рядом и спросила: "Как ты?" "Нормально. — К тому моменту я почти освоилась с ритмом потуг и схваток. — Сейчас тужиться?". "Попробуй". Через несколько секунд: "Встать можешь?". "Могу". "Пойдём". На удивление легко я дошла до стола, мне помогли лечь. В этот момент подошла Нина Фёдоровна. А акушерка Людмила Александровна, стоя у меня в ногах, сказала: "Надо же, а волосики-то у ребёнка какие длинненькие!". Я аж подскочила: "А что, уже видно?". Она засмеялась: "Ну конечно, скоро сама увидишь". Эти слова как будто открыли во мне второе дыхание. Я с удвоенной силой взялась за ручки и подумала: "Ну, щас я вам покажу, что не зря на курсы ходила. Знаем мы все эти "три раза за схватку потужилась" и всё остальное тоже". И тут как раз представился удобный случай, подошла схватка. Я собралась. Первая потуга. Нормально, ждём вторую. И вдруг на второй потуге живот уходит вниз, а через секунду Людмила Александровна поднимает кричащий комочек. Вместо слёз счастья я выдаю: "И что, и всё?". Нина Федоровна и акушерки смеются: "Мало помучилась". Потом был тот самый трогательный момент, когда малышку положили мне на живот. Акушерка спросила "Как зовут?". "Анютка" — выдохнула я. Надо сказать, что с именем мы не могли определиться до последнего, всё сомневались. А тут ответ пришёл сам собой, стоило только посмотреть на дочку. У неё были тёмно-синие глазки, а причёска - один в один папина, и по длине, и по цвету. Долго пообщаться нам не удалось, малышку унесли обмывать и измерять, а мне нужно было наложить шов: пришлось сделать небольшой разрез, т.к. доча оказалась крупненькой. За беседой с Ниной Федоровной время прошло незаметно, я узнала, что родились мы в 19.30 (всё время родов - 4,5 часа), весим 3960 г (на последнем УЗИ обещали 3400, а Марина Владимировна вообще очень просила не раскармливать больше 3200, чтоб не было сложностей), рост наш 55 см (длинноногая, как обещали), и поставили нам 8/9 по Апгар. Потом мне положили лёд к животу, накрыли простынкой, а рядом оказался туго запеленутый, жмурящийся и такой родной комочек, который быстро нашёл грудь и стал активно чмокать. Мне принесли телефон и первым делом я, конечно, набрала мужа. "Алло?" - голос неуверенный и немного ошарашенный. "Вот и всё," — сказала я в трубку. "Всё? Как всё? В смысле?" — голос стал ещё более неуверенным и ошарашенным. "Теперь у нас есть дочка". Тишина секунды три, потом радостный вопль! Потом были какие-то слова, поздравления мамы, которая была рядом с мужем, но это совсем не помнится. У нас есть дочка. Час назад её не было, а теперь она есть. Наша дочка. Наша. Вспомнилось стихотворение Лены-Ёлки: "Думала, нельзя любить сильней". Оказывается, и правда можно. После родов полагалось лежать два часа, но та несчастная девочка в предродовой всё ещё мучилась, и все поспешили к ней, а про нас забыли, поэтому мы провели в родовой почти три. Подошла акушерка, сказала, что мест в совместных палатах нет, только персоновские. Я посмотрела на дочку и поняла, что не хочу с ней расставаться и никаких денег мне не жалко. Потом Анютку забрали, пообещав принести на последнее кормление, когда я буду в палате. Страницы отчета |
|
