SV-MAMA.RU
Мамский сайт "Нижнего Новгорода"
Copyright c 2006-2024
21 июня меня привезли в роддом. Санитарка сразу же велела снять золото, хотя я была только в обручальном кольце и маленьких сережках. Я возражала, что врач разрешил. Потом она пошарила по пакетам, опять взволновалась, что это нельзя и то нельзя, хоть и не уточняла, что именно. Но мы со свекровью сказали, что «Нам — можно!», и я с мячом в руках пошла за санитаркой с двумя моими огромными пакетами.
Палата оказалась четырехместной, душ, туалет — при палате. Просторно и прохладно. Правда, получалось, что спать мне ногами к двери. Пока я раскладывала вещи, пришел Карзаев на обход. Посмеялся над моим мячом, пощупал живот, послушал сердце ребенка. Сразу же после этого у него было плановое кесарево. После операции он опять зашел, повел в смотровую. Пощупал шейку, сказал, что она совершенно не готова, тугая, раскрытия нет. И это в 39 недель. Сказал, что они обычно колют «Синестрол», но я попросила пока не делать его и подождать, пока малыш соберется сам. Но от других назначений отвертеться не удалось: кровоостанавливающие таблетки (не пила), витамины В1, В6 и глюкоза внутривенно (попросила отменить на третий день — вены быстро «запороли»), «Платифиллин» (для шейки).
Погода испортилась, дождь льет не переставая три дня, одну соседку мучает изжога, другая без конца бегает в туалет, а мне не спится от мысли, что меня закалывают лекарствами, так и мешаем друг друг по ночам.
В один из дней заходит к нам санитарка и рассказывает, что сейчас привезли роженицу — 25 лет, вторые роды, двойня, и что первая у нее тоже двойня: мальчик и девочка. Привезли ее в начале восьмого, а в девять она уже родила: опять мальчик и девочка — 3100 и 2800.
Так я пролежала со вторника до пятницы. В четверг вечером стало довольно сильно прихватывать живот и заныла поясница, но я все равно отпросилась у врача в деревню на выходные. Мне выдали на руки таблетки и уколы и отпустили в пятницу с утра. Уезжала с мыслью, что к вечеру вполне могу вернуться рожать. Живот каменел всю пятницу, даже интервалы засекала, но они были хаотичными, зато поясница пришла в норму.
В выходные поднялась в высокую гору в поисках полевой клубники — последствий никаких. В понедельник утром Саша привез меня обратно в роддом, я решительно настроена рожать — сразу же усаживаюсь на мяч, как же я по нему соскучилась за три дня!
На обходе врач опять предлагает «Синестрол» — держу твердую оборону, ведь живот каменел все выходные, а завтра 40 недель. Девочки, что лежали со мной — одна родила в субботу, другой на завтра назначают кесарево. Перспектива остаться одной меня не очень радует. Но кладут молодую девочку: у нее уже мягкая шейка и тянет поясницу, а «всего-то» 38 недель. На меня накатывает тоска: у меня теперь никаких предвестников, даже живот мягкий.
Звонит Саша и сообщает, что слухи про закрытие роддома на мойку подтверждаются — закрытие 4 июля, и всех неродивших переведут в Кстово. Он паникует и ругается, что я отказываюсь от уколов — давно бы родила. Стою на своем.
Сообщения в аське и контакте — уже даже не «Привет, как дела?», а «Кать, ты как?». Ощущаю себя слонихой. Смски, звонки, вопросы в аське были и на предыдущей неделе, но тогда это еще не раздражало. Скорее, воспринималось как проявление внимания и заботы. Утренние и вечерние звонки от мамы, Саши и свекрови, пара звонков или смс от друзей и знакомых — мой ежедневный «обряд». Но за прошедшую неделю меня таким образом опросили уже все родственники и друзья, даже с работы позвонили, и папа из командировки стал писать все чаще. Поэтому во вторник, увидев кучу сообщений в аське и контакте от одного и того же человека, я уже взорвалась. Отвечать не стала, но меня уже бесило все, а я ведь, по большому счету, только доходила до «первого» срока, что же дальше-то будет???
Поэтому теперь на вопрос «Как дела?» отвечаю: «Все так же». На вопрос врача/медсестры: «Ничего не болит?» — обреченный ответ: «Нет».
Вечером настраиваю малыша выбираться 29-го. Объясняю, что в обменке у нас стоит именно эта дата, и, как педантичный папин сын, он должен ей следовать. Что у меня день рождения тоже 29-го, только через пять месяцев.
Просыпаюсь в половине пятого, обреченно замечаю, что признаков никаких, но удается заснуть до шести. Тут уже слезы, что снова никаких симптомов. Решаю, что попрошусь на осмотр, и в зависимости от результата принимаю решение. Осознаю, что, скорее всего, шейка все такая же. Значит, нужно решаться на «Синестрол», ведь если роды начнутся, а шейка не будет готова, то легкие роды мне не светят, и все может стать еще хуже. Осмотр оказывается еще хуже, чем в прошлый раз. Подвижки небольшие, шейка тугая. Врач предлагает «Синестрол» хотя бы один раз, хотя на моем сроке они уже колют обычно тройной. Так я и соглашаюсь. Прекрасно понимаю, что «Синестрол» — не панацея, и что роды он не запустит.
Настроение апатичное. Колбасит: из страха, что «вот-вот» — в страх «не наступит никогда». На 30-е особо не надеюсь и морально готовлюсь к пятнице, 1 июля. Саша хочет в это время приехать из города. С одной стороны, хочу, чтобы он меня после обеда забрал, а с другой — чтобы такой возможности уже не было. Соседки отпрашиваются на ночь, и я остаюсь одна. Даже радуюсь этому — будет возможность наплескаться в душе и устроить глобальную стирку.
Впервые появляется страх, что при таком непростом начале родов сами они могут пройти не так легко, как хотелось бы. Перед сном устраиваю фотосессию с пузом и отдельно пуза и Сёмиными то ли ножками, то ли коленками. Что это были за бугорки, никто точно уже не узнает.
Разговариваю с малышом, объясняю ему, как буду класть его себе на живот, гладить всего-всего, а не только выпирающие части. Снова реву, думаю, что, когда его наконец увижу — залью слезами весь роддом.
На следующий день после ужина мы с соседкой больше часа выгуливали малышей по городу. Я накупила сладостей — выманивать Сёмика. Когда вернулась в палату, поняла, что устала впервые за много дней. Спина болела, но ничего не тянуло, поясница не ныла.
Перед самым сном замечаю, что мой мячик стал гораздо мягче и меньше. Звоню Саше, жалуюсь, что мяч сдулся, он обещает завтра с утра купить и привезти новый. А заодно еще фисташкового мороженного: после истории Хвостика это наш «контрольный выстрел» по выманиваю малыша.