Осталась бабушка, которая тоже была очень плоха. В какой-то из дней я вызвала ей участкового терапевта из поликлиники и умоляла дать направление на госпитализацию. Скорую ей мы вызывали дважды, они приезжала через 8 часов и ее не брала.
Терапевт пришла и направление тоже не дала, сказав, что госпитализировать ее не с чем. Герпес к тому времени был пролечен, а невралгические боли быстро не проходят. Но тут то ли капельницы наконец подействовали, то ли таблетки, то ли все вместе, но наступило как будто временное улучшение.
Этот Новый год я, пожалуй, запомню. Не надолго – навсегда. Запомню, как готовила папе и бабушке праздничный ужин «на вынос». Как стояла 31-го вечером у подъезда в пяти метрах от папы, обнимая Тимура и старалась не разреветься. Как поставила сумку на лавку, чтобы не было контакта. Как в 6 вечера позвонила маме и поняла, что все плохо. Очень плохо. Плохо настолько, что… вот об этом я запретила себе думать и пошла делать ребенку праздник. Погладила скатерть. Накрыла на стол. Плохо помню, как это делала. И как шампанское под бой курантов открывала, тоже помню плохо. Но были и бенгальские свечи, и подарок от Деда Мороза под елкой, и даже песни и танцы. Тимур сказал, что ему очень понравилось. Думаю, это главное. А я глушила алкоголем страх 1-го января.
